Фото автора
Недавно, наводя порядок в шкафу, заметил бамбуковый веер, привезенный из бывшей столицы Китая – древнего города Сиань (прежнее название Чанъань) – административного центра провинции Шэньси.
Для справки: дунган, исповедующую ислам, в Поднебесной называют хуэйцзу [ 回族, huí zú ]. Часть дунган переселились в Семиречье в 1862-1877 годах после поражения антицинского восстания в Китае – в пределы нынешних республик Центральной Азии, в том числе Казахстана).
… Слегка взмахиваю веером и, кажется, улавливаю в воздухе едва различимый тонкий аромат благоухающего императорского цветочного сада первой столицы древнего Китая – города Сиань – колыбели Великого Шелкового пути, существующего более 3100 лет, где впервые мне довелось побывать 20 лет назад. По мнению некоторых исследователей, именно Шелковый путь положил начало появлению целого этноса – дунгане-хуэйцзу. Ведь с возникновением древнего торгового маршрута многие мусульманские народы Ближнего Востока, в частности, арабы, персы, занимаясь бизнесом, селились на Центральной Китайской равнине, образовывали смешанные браки, обзаводились семьями…
Так зарождалась новая народность, исповедовавшая ислам, в то же время вобравшая в себя многие элементы богатой китайской культуры – в традициях, одежде, прикладном и кулинарном искусстве. Может и поэтому здесь, на дошедшем до нас сквозь века старинном дунганском рынке, расположенном рядом с Большой шэньсийской дунганской мечетью, старик-художник, с удивлением признавший во мне земляка из далекого Казахстана, расписал и подарил от всей души мне этот веер…
Расправляя полукруг нежного опахала, я невольно вспомнил о своем первом путешествии в составе делегации Ассамблеи народа Казахстана по городам в Китая, в том числе в провинции, являющиеся исторической родиной дунган (одна из них – провинция Шэньси). Сразу отмечу: в той поездке я с удивлением открыл для себя, как много исторических, культурных и духовных нитей связывает не только дунган, но и другие этносы республик Центральной Азии, в том числе в Казахстана с их соплеменниками, проживающими в Китайской Народной Республике. Особенно эта культурная взаимосвязь заметна на примере Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая, где, как и в соседних центральноазиатских республиках многочисленные этносы живут в обстановке дружбы и согласия, при поддержке государства сохраняют свою самобытность и национальные традиции.
Признаюсь, та первая поездка в КНР, стала для меня открытием соседней дружественной страны и народа, с которым нас, казахстанцев, объединяет многовековая история и Великий Шёлковый путь. Вместе с тем, следуя древним караванным маршрутом, мне удалось прикоснуться к историческим истокам своего этноса, лучше понять многое из того, что объединяет народы двух наших стран. Мои последующие журналистские поездки в последние годы только углубили интерес к таким наблюдениям и исследованиям.
О любовании пионом – «царем цветов» и что символизирует прическа дунганской невесты
…Веер расписан изображениями нежных лепестков пиона, пользующегося у дунган Центральной Азии испокон веков любовью, очаровывающего своим видом и тонким запахом. И еще можно разглядеть цветок особого дерева – Пиджунхун (к нему мы еще вернемся), которое цветет около ста дней. Бывая в селах и частных городских домах своих соотечественников в Казахстане и Кыргызстане, я не припомню дунганского двора, который бы ни украшали кусты пиона. Искусные вышивки с изображением этого цветка в изобилии украшают одежду, обувь, свадебные наряды девушек, а также декоративные занавески и постельные принадлежности.
В ходе поездок по Китаю и знакомства с музейными экспонатами, а также бесед с востоковедов, лишний раз убеждали меня, что данное культурное наследие, связанное с особым отношением к пиону, пришло к нам из соседней Поднебесной. На это указывают и труды исследователей по истории древнего Китая, которые утверждают, что традиция любования пионами складывалась еще, начиная с эпохи Суй. Например, поэт эпохи Тан, Ли Сяньюн (IX в.) писал: «Пион в цвету – воплощение совершенства всех цветов». При этом он называл его первым среди ста цветов и царем цветов.
Некоторые храмы и монастыри в Китае даже занимались выведением новых расцветок и сортов пионов и поэтому пользовались широкой известностью. В частности, как писал исследователь Дуань Чэнши своем труде «Разные записки из Юяна», в древнем городе Чанъань «в саду первоначального плода (Юаньго юань) буддийского храма Сыэньсы пионы начинали цвести на полмесяца раньше других, а в Саду первозданной реальности (Тайчжэнь юань) цветы распускались на полмесяца позже, чем в других местах».
… Я рассматриваю переливы на красочном веере. Нежно-розовые тона, переходящие в красный олицетворяют нежность, молодость, любовь. Черные вкрапления – символ земли, плодородия. Это тоже имеет свой смысл: все, что имеет мой народ, – это благодаря земле, возделанной неутомимыми руками крестьянина… На оборотной стороне оперения – золотистые искорки. Это – как надежда на неиссякаемость мира и благополучия….
На снимке: дунганская невеста, село Рисовое поле, Жамбылская область (Казахстан) 1991 год
- Фото автора
А я, вглядываясь в изящную роспись лепестков роз, выведенных кистью старого мастера, ощутил трепетное чувство возвращения к истокам чего-то давно забытого, но такого знакомого и родного. Ведь те красочные цветы, рождавшиеся на моих глазах из-под кисти сианьского живописца здесь, в дунганском квартале древнего Чанъаня, я видел и на фотографии своей мамы, запечатленной в Алма-Ате 1950-е годы в свадебном дунганском платье, украшенном похожей вышивкой с изображениями тех самых пионов.
На снимке: Дунганская невеста, село Рисовое поле, Жамбылская область (Казахстан) 1991 год
- Фото автора
В тот миг я вспомнил и знакомую яркую вышивку, искусно окаймлявшую плечи, рукава и туфли свадебного наряда другой невесты – молодой дунганки (фото 1 и 2), образ которой мне удалось запечатлеть в 1990-е годы еще на черно-белую фотопленку во время моей журналистской поездки в село «Рисовое поле» Жамбылской области (Казахстан) – одно из сел компактного проживания дунган. В тот день после завершения свадьбы девушка готовилась покинуть родительское гнездо и переехать вместе с женихом в дом его родителей. Поэтому ее глаза полны грусти и слез. Естественно, черно-белое фото того времени не может передать буйство красок платья невесты. Но я и сегодня, вглядываясь в эти фотографии, изящную яркую вышивку на ее одежде. Тогда мне казалось, будто изображенные на свадебном наряде пионы, жар-птицы, стрекозы и лучи солнца своей чудодейственной аурой стараются хоть как-то утешить опечаленную девушку…
И все же, чтобы читатель мог лучше представить себе художественную выразительность национального свадебного наряда девушки представляю еще один снимок в цветном исполнении, сделанный моими соотечественниками в той же Жамбылской области в соседнем дунганском селе в начале 2000-х годов (фото 3).
На снимке: дунганки-невесты в свадебных костюмах, село Сортобе, Жамбылская область (Казахстан) 2006 год
- Фото: источник
Я не случайно начал свой рассказ с традиционного наряда невесты – дунганки. Ведь в ее свадебном платье как в капле воды отразилось все многообразие быта и характер народа: любовь труду землепашца, к земле, стремление жить в гармонии и мире с другими народами и природой. В то же время многие этнологи отмечают характерную особенность: национальный костюм, свадебные и другие обычаи и традиции дунгане Центральной Азии в местах компактного проживания на протяжении около 150 лет сумели сохранить в том виде, какого на тот момент придерживались их предки, переселившись на новые земли, ставшие второй родиной.
Например, если внимательно приглядеться к свадебным прическам невест, изображенных на фотографиях (фото 1, 2 и 3), но нетрудно заметить, что укладка волос напоминает контур птицы. Одна из старейших в мастериц Кордайского района Жамбылской области по свадебным прическам пояснила мне, что этот вид укладки волос пришел к нам из эпохи Тан (618 — 907 годы) и называется у дунган «Хи лова» – «черная ворона». В каждом народе символ этой умной птицы трактуется по-разному. Как утверждают востоковеды, в Китае образ вороны ассоциируется с богиней солнца. Дунгане же воспринимают черный цвет этого пернатого еще и как символ чернозема, плодородия, многодетности и здоровья.
Помню, в ходе упомянутого первого посещения Сианя из-за плотного графика передвижения мне удалось не так много узнать о традициях одежды дунган. Гораздо больше деталей удалось открыть для себя в октябре 2023 года, когда в ходе участия в семинаре газеты «Женьминь жибао» довелось вновь побывать древней столице. и посетить один из самых знаменитых его пешеходных кварталов Датан (англ. – DaTang BuYeCheng), что в переводе с китайского означает «Неспящий город в стиле времен великой династии Тан». Сравнивая недавнюю поездку с моим первым посещением Сианя, сразу отметил неповторимое очарование, которое придало древней столице появление «неспящей пешеходной улицы», которой тогда, 20-лет назад, я не заметил. Сама архитектура и ландшафт квартала погружают тебя в удивительную атмосферу культуры танской эпохи.
Здесь же – в квартале Датан – мне довелось увидеть музыкальную драму об императрице У Цзэтянь, правившей в эпоху династии Тан. И именно здесь меня потрясло ощущение реальности своего путешествия во времени между далеким прошлым и сегодняшним настоящим. Стараясь фиксировать все на фотокамеру, я обратил внимание на то, что прически героинь спектакля той эпохи удивительно напоминают по очертаниям хорошо известную в народе птицу и, можно сказать, точь-в-точь похожи на свадебные прически «Хи лова» наших дунганских невест, которые и сегодня, спустя более тысячи лет, сохраняют традиции, несущие в себе глубокую мудрость и духовность (фото 4).
На снимке: город Сиань, пешеходный квартал Датан, спектакль об императрице эпохи династии Тан
- Фото автора.
Возможно, жанр журналистской статьи не позволяет претендовать на глубокое исследование. Однако даже попытка проведения скромного сравнительного анализа позволяет прийти к выводу о том, что в Китае, как и в наших республиках Центральной Азии народы проявляют растущий интерес к своим национальным обычаям и традициям. Например, каждый раз, оказываясь в Китае, все чаще встречаю девушек и парней в китайской традиционной одежде ханьфу, отражающей мудрость и красоту целой цивилизации, не только в исторических кварталах или на праздничных мероприятиях. Ханьфу в Поднебесной на глазах приобретает все большую и большую популярность среди разных возрастов, но особенно среди молодежи. И теперь уже совсем не удивляет, когда встречаешь девушку, или парня в ханьфу, идущих по супермаркету или просто гуляющих по проспекту.
Аналогичный интерес к своим духовным истокам наблюдается и в Казахстане несмотря на то, что современные темпы урбанизации, особенно в городских условиях, не способствуют сохранению самобытности. На примере дунган в местах их компактного проживания в селах Казахстана и Кыргызстана, могу утверждать, что к национальным традициям относятся бережно, потому что они несут духовность, прочные моральные устои. Свой вклад в это дело вносят не только музеи, но и усилия энтузиастов и старых дунганских мастеров, стремящихся передать секреты изготовления шедевров национального прикладного искусства. Ведь не зря говорится: без прошлого нет будущего.
На исторической родине: мы очень похожи
На снимке: на горном перевале Тянь-Шань
- Фото автора.
Но вернусь к рассказу о своей первой поездке в Китай. Наша делегация из Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана состояла из дунган – передовиков производства, учителей, врачей, ученых-востоковедов и журналистов. Это был первый визит, организованный Комитетом по делам иммигрантов Госсовета КНР в рамках укрепления дружбы между двумя странами, а также для посещения мест компактного проживания дунган КНР – СУАР, Нинся-Хуэйского автономного района, провинций Ганьсу и Шэньси и знакомства с материальным и нематериальным культурным наследием предков.
Конечно же, отправившись в дальний путь, все мы ощущали себя не обычными путешественниками, ведь нас ожидала волнующая встреча с исторической родиной. Забегая вперед, отмечу: чтобы набраться впечатлений и увидеть побольше своими глазами мы решили добраться от Кульджи (современный г. Инин – СУАР, КНР) до Урумчи на автомобилях – через горные перевалы Тянь-Шаня. Наше внимание захватывало буквально все: и история наших предков, и летопись важнейших событий в жизни древнего государства, и пестрый мир многонациональных культур и конфессий, и, даже сама природа. Когда временами мы выбирались из душных кабин такси на свежий воздух, нас окружали такие же, как и в Алма-Ате небесная синь и заснеженные горные вершины…
Для справки: на новых землях бывшего СССР, а ныне – в СНГ дунгане поселились компактными группами по земляческому принципу. В настоящее время численность хуэйцзу в Китае – около 10 млн., в Центральной Азии – около 150 тыс. человек. Дунгане говорят в основном на северном диалекте китайского языка, с заимствованиями из арабского и персидского языков. Дунгане СНГ свободно владеют русским, а местах компактного проживания – казахским, кыргызским, уйгурским и другими языками.
Религия. В течение многих веков исповедовали ислам суннитского толка и являются носителями исламского культурного наследия.
Основное занятие хуэйцзу – земледелие – товарное овощеводство.
Кухня. Дунгане сохранили уникальную национальную кухню. Главное угощение – «щи» – состоит из десятков разнообразных блюд. Отличается богатым ассортиментом используемых продуктов, специй и приправ, а также разнообразными способами их приготовления, благодаря чему стала известна еще в дореволюционную пору.
По свидетельству исследователей, член Парижского географического общества, французский путешественник Лаббе отведав блюда, заявил о том, что, путешествуя по просторам Азии, «нигде не встречал там обедов вкуснее дунганских».
Сохранились народная медицина, богатый фольклор (предания, сказки, песни).
Воздвигнутые храмы и мечети, песенное, фольклорное, различные и другие виды прикладного искусства вновь и вновь напоминали о существовании органичной взаимосвязи между историей Великого Шелкового пути и появлением народа – дунгане-хуэйцзу. Но прежде, чем перейти к рассказу об этом, хотелось бы подчеркнуть, что в той поездке нас в неменьшей степени интересовало и то, как чувствуют себя, живут и трудятся и другие национальные меньшинства в Поднебесной. И первое открытие, которое мы сделали для себя, путешествуя по древним караванным тропам по Синьцзяну, – это вывод о том, что все мы очень похожи.
На снимке: намаз в старинной дунганской мечети в Кульдже (СУАР КНР).
6 Фото автора.
Путешествуя по Синьцзяну, мы с удивлением ощутили, будто находимся у себя дома. Дело в том, что СУАР КНР, граничащий с Алма-Атинской областью, по этническому и конфессиональному признакам очень напоминает наш Казахстан. Оказавшись в Кульдже, решили зайти в местную дунганскую старинную мечеть, отделанную мозаичной плиткой со знакомым рисунком лотоса. Подробней о ней я расскажу ниже. Вместе в нами в мечеть заглянули на вечерний намаз живущие по соседству уйгуры, казахи и татары. Закончив молитву, мы познакомились, поговорили о жизни. Наши собеседники оказались очень доброжелательными и весьма осведомленными о новостях в соседнем Казахстане.
Кстати, как реальный участник посещения мечети, которую тогда заснял (фото 5), относительно слухов, распространяемых некоторыми западными СМИ, могу подтвердить, что никто из властей никаких препятствий для мусульман, пришедших на намаз, не чинил.
Здесь же в Кульдже мы решили заглянуть в гости к одному из родственников члена нашей группы и сначала зашли в магазинчик купить что-нибудь к чаю. На прилавке без труда обнаружили знакомые сладости и печенье знакомой Алматинской кондитерской фирмы. А дастархан казахов, дунган или уйгуров, в гостях у которых нам довелось побывать, нас привычно порадовали знакомые блюда – лагман, бешбармак, плов, чак-чак и другие привычные лакомства.
Но самое главное хотелось бы отметить, что здесь, в Кульдже и во всем Синьцзяне как тогда – двадцать лет назад, так во время посещений мною этого региона в последние годы, всегда бросается в глаза обстановка стабильности, межэтнического и межконфессионального согласия, в которой проживают представители 56 национальностей. Самыми многочисленными из них – уйгуры, китайцы, казахи, дунгане, монголы, сибо, русские, татары. Все они сохранили свою национальную самобытную богатую культуру и традиции, родные языки и письменность. Причем во многом решение вопросов в социальной и культурной сферах региона становится возможным благодаря мощному подъему экономики СУАР, в том числе и его тесному сотрудничеству с Казахстаном. Напомним, Китай является крупным внешнеторговым партнером Казахстана. По итогам 2023 года двусторонний товарооборот составил $31,5 млрд. при этом на долю СУАР, граничащего с четырьмя казахстанскими областями, приходится свыше 64% или $20,3 млрд от общего товарооборота с КНР.
И здесь вновь позволю себе сделать небольшое отступление. Во время посещения города Кульджа в начале 2000-х годов даже те члены делегации, кто бывал здесь в 1990-е годы, были тогда поражены произошедшими переменами облике этого некогда захолустного городка. В мае 2024 года мне в ходе пресс-тура довелось вновь посетить Кульжду. Со времен моей первой поездки этот город стало просто не узнать.
На снимке: этно-туристский район Казанчи в Кульдже (СУАР КНР).
- Фото автора
Сегодня это суперсовременный туристический центр международного уровня в развитой инфраструктурой.
На снимке: национальные танцы в этно-туристском районе Казанчи в Кульдже (СУАР КНР).
- Фото автора
А новый этно-туристский район Казанчи любят посещать внутренние и иностранные путешественники, с интересом погружаясь в красочные представления и убеждаясь в том, как здесь умеют заботятся о сохранении истории и духовной культуры. самобытных традиций этносов, в том числе в СУАР.
Дунганская мечеть: преступив врата истории
Еще в начале пути мы решили, что по приезду в город Кульджа (или современный Инин – город уездного уровня в Или-Казахском автономном округе Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР) сразу посетим дунганскую мечеть (о ней упоминалось выше), являющуюся в этом городе еще и древним историческим памятником (фото 5). И такой выбор не был случайностью. Дунгане в подавляющем своем большинстве – убежденные последователи ислама, что тоже имеет своё объяснение, ведь история формирования самого этногенеза хуэйцзу – дунган связана с этой религией.
Вот, что говорится об этом в публикации Бишкекского издания (Кыргызстан) по вопросам востоковедения:
Согласно историческим данным, ислам проникал в Китай двумя путями – морским и сухопутным. Арабские и персидские купцы были первыми распространителями ислама в Китае, включая его юго-западный район – провинцию Юньнань. Появление же ислама в Поднебесной империи имеет непосредственное отношение к образованию хуэйцзу (дунган). Многие исследователи считают, что формирование дунганской народности прямо связано с проникновением и распространением там исламской религии.
Сложный процесс этногенеза хуэйцзу берет начало со второй половины первого тысячелетия нашей эры в Танскую эпоху (618-907 гг.). Однако, как считают исследователи, в том числе В.П. Ларин, реальной идеологической силой ислам стал там лишь в конце XIII в.
В 30-х годах XIII века мусульманские купцы пользовались большим влиянием при Монгольском дворе. Император Хубилай покровительствовал мусульманам и их религии – исламу. Именно в монгольский период начинается намного большее распространение ислама в Китае, чем ранее. В конце Юаньской (1280-1368 гг.) и начале Минской (1368-1644 гг.) династий ислам стал преобладающей религией среди населения провинций Ганьсу, Шэньси, Цинхай и Юньнань. Дунгане расселялись на обширной территории Китая во времена династии Юань в качестве военных и чиновников, торговцев и ремесленников.
Даже такой краткий экскурс в историю значительно облегчает понимание того факта, почему в местах компактного проживания дунган как в центральноазиатских республиках, так и на просторах Поднебесной практически нет селений, где бы ни была бы возведена мечеть.
На снимке: в дунганской мечети в Кульдже со служителем (СУАР КНР).
- Фото автора
Так что посещение дунганской мечети в Кульдже, построенной нашими предками в 1751 году, означало встречу с живой историей. Это уникальное сооружение, выполненное в традиционном стиле китайской архитектуры без единого гвоздя, находится под охраной государства и привлекает множество иностранных туристов. При этом мечеть на протяжении вот уже третьего столетия продолжает функционировать по прямому назначению.
Верующие приходят сюда ежедневно, чтобы сотворить намаз. Совершили намаз и мы, познакомившись на тот момент с 50-летним заместителем имама Харсаном Мачижуном. Типичный представитель китайских дунган, узнав, кто мы и откуда, был растроган встречей с соотечественниками и пригласил всю алматинскую делегацию к себе домой. Теплым было и мое личное знакомство. По началу написания наших фамилий выяснилось: мы с ним – из одного рода – Ма.
Замечу, многие в нашей делегации в этой поездке по исторической родине, неожиданно для себя с волнением, не скрывая слез радости, обнаруживали свои родственные корни. Как известно, в годы конфронтации бывшего СССР с Китаем, о подобных связях не приходилось и мечтать….
…Заместитель имама поведал нам увлекательную историю о возникновении дунганского храма. Но перед этим он рассказал о своем быте, который во многом напоминает жизнь «на нашей стороне». Собеседник показал мне «крупнопанельку», очень напоминавшую нашу – советского образца. На столе нас ожидал полный набор блюд традиционной дунганской кухни, что мы готовим и у себя в Казахстане с той лишь разницей, что некоторые из блюд были приготовлены с использованием разнообразных специй из растений, которые у нас произрастают редко, а потому завозятся. А мы вручили хозяйке традиционный «узелок» с гостинцами (лищин) – конфеты нашей алматинской фабрики, которые встретили в местном магазинчике.
На снимке: семья заместителя имама Харсана Мачижуна
- Фото автора
Знакомство с его семьей – супругой, дочкой и сыном оставило приятные впечатления, заставив меня мысленно с улыбкой провести определенные параллели. Дети и внуки главы семейства также как и наши (дома) подчеркнуто вежливо приветствуют гостей, отдавая «салам». Женщины-дунганки в подавляющем большинстве носят платки, закрытые платья с длинным рукавом, а вот для молодых незамужних девушек вполне позволительны современные футболки и джинсы.
У здешних хуэйцзу, как у нас, в Средней Азии, по-прежнему сильны многие из традиций, которые во многом помогают поддерживать моральные, нравственные устои. При этом четко просматривается обратная связь. Почитание родителей детьми, старшего брата младшим, с другой стороны, забота старших о младших – основа взаимоотношений в дунганской семье.
Для родителей – свято выполнение долга перед ребенком по достижении им определенного возраста. Точно так же и дети должны заботиться о престарелых. Невыполнение этих обязанностей всегда осуждалось обществом. Именно поэтому среди дунган нет брошенных детей и стариков, отсутствует нищенство.
Общались с духовным служителем мы довольно легко, не ощущая языкового барьера, убеждаясь в том, что язык дунган Центральной Азии и наших собратьев в КНР, в частности, в СУАР и провинциях Ганьсу, Шэньси – в принципе, один. Единственная причина трудностей при общении – разница в диалектах.
Но вот, что поведал мне Харсан Мачижун, рассказывая об истории создания мечети, передаваемой дунганами из поколения в поколение.
В семнадцатом столетии маньчжурские императоры вели ожесточенную войну с джунгарами, стремясь подчинить их своему влиянию. Но бои шли с попеременным успехом. На войну против джунгар императором были посланы войска, в составе которых было много воинов-дунган из провинций Шэньси и Ганьсу, внесших свой вклад в разгром джунгар. После этого победителям была предоставлена возможность выбора – вернуться домой в родные края или остаться на новом месте. Наши предки решили остаться, но при этом послали в столицу Поднебесной гонцов с единственной просьбой к императору – дать разрешение на постройку здесь, в Кульдже, мусульманской мечети. Цинский император согласие дал, но при этом выдвинул условие, – мечеть должна была воплощать в себе традиционный стиль китайской архитектуры, дабы одним своим видом напоминать всем о том – какой стране принадлежит данная земля. Политический подтекст требования вполне понятен, если учесть, что в 19-м веке здесь находились войска российского государства.
… Император прислал и двух лучших китайских архитекторов.
«Можно было представить нетерпение, порой, перераставшее в возмущение наших предков, – с улыбкой повествовал священнослужитель. – Ведь готовиться к возведению мечети по секретам народных мастеров, т.е. без единого гвоздя, пришлось более чем основательно – в течение восьми лет! Все эти годы два старых архитектора раскуривали кальян и, не торопясь, проверяли точность исполнения своих указаний.
Все это время в горных лесах отбирались лучшие многометровые деревья. Отобранный материал подвергался сушке, специальной столярной обработке. Черепицу для храма заказывали у признанных мастеров из провинции Шэньси, где в 984 году (т.е. на заре становления ислама в срединном государстве) была построена первая в Китае Большая Шэньсийская дунганская мечеть.
Специалистам было заказано изготовление керамического наконечника, который затем за сотни километров несли сюда рабочие, поочередно сменяя друг друга, на специально изготовленном коромысле.
И только после того, как все составные этого величественного сооружения были готовы и собраны воедино, возведение мечети началось. Современные архитекторы удивляются до сих пор, разглядывая, скажем 8-метровую опорную балку, выполненную из ствола ели, филигранно обработанную – без сучка и задоринки.
А мне сразу при входе бросились в глаза настенные фрески со знакомыми до боли традиционными пионами и фиалками, символизирующими чаяния наших предков, – стремление к миру и созиданию.
«Мы вернулись!»
…Сколько доводилось слышать о родине наших предков провинции Шэньси и её центре – городе Сиане. Но, только однажды оказавшись у Западных ворот (Щи Мын) древней столицы, через которые наши предки более века назад были вынуждены покинуть обжитые места по воле исторических событий, вдруг понял, что не смогу больше произносить название этого города без внутреннего трепета.
…Покидая город, предки говорили: «Мы вернемся!». И завещали своим потомкам, которые когда-нибудь окажутся вновь на исторической родине, принести молитву именно здесь у Западных ворот, что мы и сделали, хотя многие из нас с трудом сдерживали волнение. Понять чувства, наверное, можно. Ведь мы оказались у истоков истории наших прадедов в местах, где многое начиналось впервые.
Как уже отмечалось, сама история дунган (хуэйцзу) неразрывно связана с исламской культурой.
На снимке: Большая Шэньсийская дунганская мечеть
- Фото автора
Об этом говорит и такой факт. Если в Китай ислам, согласно историческим данным, начал проникать в 7-8 столетиях, то Большая дунганская Шэньсийская мечеть (так она в городе Сиань и называется) уже была построена, как уже упоминалось вначале, в 984 году.
В тоже время мы оказались у истоков древнего Китая. Ведь не зря всякому приезжающему в Поднебесную обычно говорят: если вы хотите узнать Китай за 10 лет, то поезжайте в Шэньчжень; – за последнее тысячелетие – пожалуйте в Пекин. А захотите заглянуть в древнюю историю – посетите Сиань, что в переводе значит «Западный мир». Он расположен в центре восточной части Китая, на притоке Хуанхэ – реке Вэй, питающей плодородные почвы знаменитой равнины Гуаньчжун – одного из древнейших очагов китайской цивилизации.
Достаточно сказать, что в течение почти 1200 лет Сиань (до XIV века Чаньань) был столицей многих китайских династий: из 21 династии, 14 династий правило в Сиане…
Здесь начинался знаменитый «Шелковый путь». Сиань – это словно внутренний взгляд, обращенный к истории страны, к ее корням и истокам. Сегодня в провинции Шэньси насчитывается приблизительно около 40 млн. человек, в Сиане – около 13 млн.
На снимке: посещение Большой Шэньсийской дунганской мечети с имамом Ма Лянди (Юнус-хаджи)
- Фото автора
…И все же первым местом, которое мы посетили, естественно, стала упомянутая мечеть. Нас трогательно встретил её имам наш соотечественник Ма Лянди (Юнус-хаджи). К слову, это – легендарная личность, уважаемая в стране. В годы «культурной революции», когда хунвейбины громили многие храмы и памятники истории, именно Юнус-хаджи не без риска для себя спас мечеть, сохранив её для верующих, и для всех как уникальной культурное достояние, взятое под охрану международной организацией ЮНЕСКО. Не случайно Юнус-хаджи являлся на тот момент еще и депутатом Всекитайского народного собрания.
Он провел в помещения, куда обычным туристам заходить просто нельзя. Все здесь дышало древностью. Особое впечатление на нас произвели деревянные стены мечети, на которых была вырезана изящная арабская вязь всех тридцати томов Корана….
Приветствовал он нас словно детей своих после долгой разлуки знакомыми словами: «вы вернулись?»… Мы расспрашивали о жизни его, а Юнус-хаджи – нас. На прощание он прочитал молитву, благословив всех, пожелав мира и процветания нам и всем казахстанцам…
…Почти примыкает к мечети старинный дунганский базарчик. Мне подумалось о том, что, наверное, вот так же, как и многие столетия назад гончары здесь ваяли из глины кувшины, чеканили сувениры, а ювелирные мастера покрывали золотом тонкие женские украшения, разукрашивали бамбуковые веера, один из которых мне и подарил старый мастер.
На вопрос, что за цветок изображен на веере, немногословный старик произнес коротко, но с многозначительной улыбкой: «Пиджунхун…». Как и обещал, расскажу об этом цветке чуть подобнее. Но прежде признаюсь, что колеся по провинции Шэньси, довелось увидеть всяких диковин. В город Янь Линь, зоне высоких технологий, впечатлений было через край от разработок в области космических исследований, строительных технологий; на ферме по клонированию животных – от знакомства с китайскими «овечками Доли». Преподнесенная в свое время сенсация западными СМИ об овце-клоне, «отдыхала» на фоне 45 круторогих «близняшек», которых мы могли лицезреть безо всяких показных сенсаций…
На снимке: «Цветок Пиджунхун» в зоне высоких технологий (провинция Шэньси город Янь Линь)
- Фото автора
И все же из всех «чудес» нашу восточную душу тронул цветок со сложным названием Пиджунхун. Дословный перевод названия будет означать: «цветущее сто дней красным цветом». Нам показали специальные теплицы и плантации, где разводится это дерево. Мало того, что оно практически все лето может украшать улицы, жилье, так еще и чрезвычайно живучее, способное переносить тридцатиградусный мороз! Но, что самое удивительное, эта «красна девица» при своей сибирской морозоустойчивости в то же время обладает повышенной чувствительностью! И правда, стоит провести рукой по стволу, как листки деревца начинает тонко дрожать, как будто сотрясаются от смеха. Поэтому местные острословы, прозвали его «щекотным деревом».
Так вот бутоны какого цветка были изображены на бамбуковом веере! Похоже на то, что наши предки усмотрели в этом «аленьком цветочке» национальный характер молодой дунганки. Характером сильна, работящая, вынослива, потому и в доме порядок, и на грядках – ни единого сорняка! Потому и домашний очаг всегда озарен ярким светом и никакие холода ему не страшны! А вот сердцем она ранима, на доброту – улыбкой ответит, а в ответ на несправедливость – душа закроется…
Наверное, невозможно, да и не стоит пересказывать все чудеса. Тем более сегодня, когда по безвизовому режиму можно свободно посетить любой город Поднебесной. Поэтому я не буду рассказывать о терракотовых воинах Сианя, не стану перечислять секреты запретного города императора Срединной империи в Пекине или описывать чувства, испытанные при восхождении на Великую Китайскую стену. Надеюсь также на то, что и удивительный город Шанхай, превзошедший по числу небоскребов Нью-Йорк, любознательный читатель получит возможность увидеть своими глазами.
На снимке: город Ланьчжоу, продавец сверчков
- Фото автора
…Вот тут-то, готовясь поставить точку, я вспомнил о еще одной фотографии, которую сделал много лет назад вечером на улице города Ланьчжоу, где живут мои соотечественники. Мое внимание привлек оглушительный стрекот сверчков вокруг мальчишки лет четырнадцати. Присмотревшись, заметил в его руках связку маленьких бамбуковых шкатулочек – домиков, в которых и музицировали бойкие певцы.
От фотовспышки парень сначала оробел. Но затем мне удалось его разговорить. Из короткого разговора удалось узнать, что содержание певчих сверчков – довольно распространенное явление в Китае. Пение сверчков может быть столь громким, что летом их приходится выставлять за дверь. А вот другой дунганин, присоединившийся к разговору признался, что настолько обожает их стрекот, что не расстается с «певцом» даже на прогулке, нося его в «домике» под рубахой.
Оказывается, сверчки любят сочные овощи и фрукты (арбузы, дыни, груши, яблоки, салат), из которых получают жидкость, поэтому вода в садках не нужна. Рацион маленьких певцов составляют хлопья геркулеса, гамарус, отруби. К сожалению, сверчки живут только три-четыре месяца, и когда их короткая жизнь кончается, многим их поклонникам начинает недоставать их жизнерадостного хора.
Кстати, о «домиках» для сверчков. «Шкатулки» из бамбука, которые я увидел, недорогие, – в пересчете на наши деньги -около 70-100 тенге. Но делают садки для сверчков и в виде бутыли из тыквы. Их вычищают изнутри, вырезают отверстия, часто растят в формах, придающих тыквам причудливые очертания.
Проявлением искусства считаются домики из слоновой кости, нефрита, черепашьего панциря или простого бамбука, выращенного специальным образом. Как мне рассказывали знатоки, некоторые садки, принадлежащие императорам, являются настоящим произведением искусства. Они находятся в музеях. Делают садки и из акрила – это инсектариумы с вентиляционными отверстиями.
Некоторые домики покрывают позолотой и другими драгоценностями, тогда стоимость может измеряться тысячами долларов….
А вообще-то, главное тут не в садке, а в том маленьком певце, проживающем в домике. По китайским легендам сверчок приносит удачу и радость в дом, в семью.
Подумал я и решил не покупать сверчка. В дороге не ровен час, погибнет, да и счастье за деньги все равно не купишь. А вот фотографию мальчишки, торгующего сверчками, сделать удалось. Его юное лицо, озаренное фотовспышкой, напоминает о том бесценном богатстве, о котором наши предки когда-то говорили, что, мол, «есть на свете такое счастье, которое даже трудно себе представить!».
Кемар Машанло, редактор агентства Phoenix 24
Алматы – Ланьчжоу – Сиань – Пекин – Шанхай – Алматы
Фото автора.